Операция
Мне предстояло перенести еще одну хирургическую операцию, на этот раз уже по удалению тех металлических приспособлений, с помощью которых в прошлый раз были прооперированны мои коленные чашечки. По сравнению с предыдущей, эта, последняя операция, представлялась весьма простым испытанием. Поэтому я подошла к ней с легким сердцем, стоически настроенная, как будто речь шла об отдыхе от работы, либо от каких-нибудь других обязательств.
Я обратилась в одну хорошо оснащенную и даже роскошную приватную клинику.
Мой друг, врач-ортопед, должен был извлечь спицу из левого и металлические нити – из правого колена.
В восемь утра я была уже в приемном покое больницы, в ожидании, когда меня направят в операционную.
Повсюду были расставлены очень удобные кресла, стены украшали картины и разные гравюры, стеклянные и деревянные столики были заполнены грудами журналов.
Я ожидала с невозмутимым спокойствием, усевшись в кресло и взяв в руки журнал, который безмятежно перелистывала.
Спустя некоторое время подошла и села передо мной весьма привлекательная девушка. У нее были светлые, длинные и прямые волосы, огромные синие глаза, обрамленные густыми и длинными бровями. Выражение ее лица демонстрировало пресыщенность и высокомерие.
Она взяла со стола какой-то журнал и начала рассеяно перелистывать его. Время от времени она украдкой рассматривала меня. У нее были тонкие и достаточно красивые черты лица и тело едва сформировавшейся девушки. Только намечающаяся грудь и слегка округленная линия бедер. Стройные ноги, обтянутые чулками голубого цвета, были обуты в черные лакированные ботиночки. Все детали ее одежды выглядели очень изысканно и, несомненно, были очень дорогими. Несмотря на невысокий рост, она была хорошо сложена.
Недовольно фыркая, она время от времени продолжала бросать на меня свои высокомерные взгляды. Потом, неожиданно спросила: «Вас тоже будут оперировать?»
«Да, конечно, поэтому я здесь. Жду, когда меня проводят в операционную».
«Что, вот так, не раздеваясь?»
«Мне должны оперировать колени, поэтому нет смысла раздеваться. А ты, почему здесь?»
«А мне решили удалить аппендицит. Собираюсь лечь в больницу, жду, когда меня позовут и определят в приличную палату!»

«Ты не боишься? Ты выглядишь слишком возбужденной».
«Почему это я должна бояться? Всего-то мне сделают какую-то дырочку в животе, и потом я сразу же отправлюсь домой».
«Твои родители сейчас у врачей?» - спросила я, уверенная в утвердительном ответе. «Мои родители постоянно за границей. Я живу с бабушкой и дедушкой, они – самые крупные ювелиры в городе». «А-а! Твои папа и мама работают в другом городе? Сожалею, я об этом как-то не подумала!» «Да какое там! Вовсе они не работают, они развлекаются. И о чем вы сожалеете, простите? О том, что они развлекаются? Я об этом не сожалею. Их постоянно нет, и они не надоедают мне. И потом, даже если бы они были бы здесь, ничего бы от этого не изменилось. Они никогда со мной не разговаривают, хотя дают мне все, что я пожелаю, как, впрочем, и бабушка с дедушкой». Выражение ее лица было надменным и высокомерным, хотя она, очевидно, и не осознавала этого.
«Ты в какую школу ходишь?» - осмелилась спросить я. «В одно частное заведение. И там тоже мне позволяют делать то, что мне хочется. Тоска – смертельная! Учусь, но преподаватели ничего не стоят, и все что познаю, делаю это на свой рассудок при помощи компьютера и энциклопедий».
«Молодец! Кажется, время нам познакомиться. Как тебя зовут? – и я назвала ей свое имя.
«Ромилда», - и добавила фамилию, в которой я узнала известных в городе торговцев ювелирными изделиями.
«Вы – симпатичная женщина, но, я хотела спросить, Вы умеете разговаривать с парнями?»
«Ты тоже симпатичная, Ромилда.
Слегка надутая, но, в общем, – молодчина».
«Надутая? Что это значит?»
«Да, я хотела сказать, что ты слишком важничаешь, но все равно ты мне нравишься».
В этот момент зашла медсестра и попросила меня следовать за ней. Я оказалась в большой, соответствующе оборудованной, операционной.
Мой друг хирург-ортопед развернул меня спиной и не смотрел на меня. И остальные врачи, как мне показалось, старались не смотреть в глаза тем, кого они должны были оперировать.
Мне помогли удобно устроиться на, своего рода, носилках, стоящих под огромным фонарем.
Врач-анестезиолог подошел, улыбаясь, и взяв меня за руку, ввел иглу шприца.
Последнее, что я увидела, - это его лицо с улыбкой идиота.

Я пришла в себя после наркоза и ……… почувствовала, что у меня разрезан живот. Я испытывала сильную жгучую боль сбоку, справа от желудка, и все не могла понять причину, вызвавшую ее. Когда я попыталась нащупать место, откуда исходила боль, моя рука мне показалась маленькой и как будто опухшей. Это повергло меня в ужас! Что произошло со мной? Руки! Это были не мои руки. Эти были какими-то маленькими.
Тогда я прикоснулась к лицу, голове и ощутила на ощупь вьющиеся волосы. Это были не мои волосы! Я готова была расплакаться. Я начала метаться и стенать.
Тогда вошла красивая женщина в годах, но в то же время приятная и очень элегантная.
«Ромилда, дорогая! Ты проснулась!» – ласково произнесла она. «Я не Ромилда!» - парировала я тот час же. «Ну, хорошо, хорошо, спи, ты еще не пришла в себя!» И она вышла, оставив меня в самом отчаянном состоянии.
Мне болело в правом боку, но я могла спокойно двигаться, и я решила подняться. В тот же момент меня перегнуло пополам от резко усилившейся боли в боку. Но я не отказалась от своего намерения и подошла к зеркалу того, что должно было быть больничной палатой.
От того, что я увидела в нем, я почувствовала, как кровь стынет в моих жилах. Это была Ромилда! Те голубые глаза с густыми бровями не были моими, мои всегда были карими.
То смазливое личико не было моим. Мое лицо никогда не было некрасивым, но все же оно не было таким молодым. Бедная я! Я стала Ромилдой!
У меня блеснула леденящая душу мысль: должно быть, произошла ошибочная подмена, в каком-то, еще не понятно каком, масштабе. Если это так, то в этот момент настоящая Ромилда пребывала в моем обличье.
Тут вернулась та женщина в годах в сопровождении доктора в белом халате. «Итак, девушка, вы проснулись?» – спросил он. Я была на ногах и сразу же набросилась на него: «Доктор! Я не Ромилда!» Сначала он слегка растерялся, затем улыбнулся и сказал: «Бабушка мне сказала, что ты еще не совсем пришла в себя. Я же думаю, что это все твои шутки и капризы».
«К черту капризы! Я …» и я произнесла свою фамилию.
«Да, да, хорошо! Ложись! Завтра поедем домой» – проговорила скороговоркой бабушка.
Я чувствовала себя разбитой и обессиленной. Я легла, мне, в самом деле, недоставало сил.
На следующий день, вопреки моей воле, меня увезли и доставили в роскошный дом. Это была старая вилла в центре города, посреди роскошного парка с мириадами цветов.
Бабушка, потянув меня за руку, ввела меня в комнату Ромилды. И там роскошь и богатство источались стенами, покрытыми шелками, и тысячами игрушек, рассредоточенными повсюду. И все же ничто из того, что я видела, ничуть не привлекало меня, хотя само жилище и представлялось настоящими царскими палатами!
«Ложись и оставайся в постели,» – приказала бабушка и торпедой выскользнула из комнаты.
Теперь нужно было решать эту мою кошмарную и странную проблему. Я должна была вернуться в свой дом, к своему мужу, к своей работе.
Итак, я должна была бежать. Именно бежать, здесь не могло быть другого решения! Каким бы трудным не оказалось само предприятие бегства с этой виллы, я должна была сделать это, должна была попытаться!
К счастью я не испытывала больше никакой боли в боку, как будто меня и не оперировали.
Украдкой я вышла из комнаты и направилась к парку. Никто меня не заметил.
Калитка оказалась открытой, и я свободно проскользнула, направившись к своему дому. Я долго шла, и в голове у меня все спуталось как при лихорадке. Я не сдавалась, решила вернуться в мой обожаемый родной домик. Наконец-то я добралась до него. Входная дверь оказалась открытой: может мой муж вернулся, и оставил ее приоткрытой, прежде чем снова уйти.
Черт побери! Это была Ромилда.
Я украдкой вошла и спряталась за диваном, будучи во власти состояния крайней подавленности и жестоких подозрений.
Случаю было угодно, чтобы мой муж пришел и сел именно на тот диван, за который я забилась. Я не представляла себе, что делать и каким образом поступить. Я решила позвать его, не показываясь ему на глаза. Так и сделала, но раздавшийся голос был голосом Ромилды!
Я вспомнила, как много лет назад, когда я была еще совсем ребенком, однажды, в доме у моей старой тети, я спряталась за одним креслом как раз в момент, когда бедная моя тетя внесла поднос, полный чашек с кофе.
Ради розыгрыша и шутки я неожиданно выскочила из своего укрытия и крикнула: «Ку-ку!». Бедная тетя взметнулась в воздухе как минимум на пол метра и приземлилась на ковер, ломая при этом поднос, чашки, блюдца, кусочки сахара и саму сахарницу.
И теперь мой муж проделал тоже самое, что и тетя: услышав тот голос, он отскочил от дивана, как будто услышал вопль из загробного мира! И потом прямиком выбежал из дома. Я осталась одна, но у меня было ощущение родных стен. Мой дом был более скромным, нежели у Ромилды, но я бы ни за что на свете его не променяла.
«Дом мой, мой дом, каким бы скромным ты ни был…» процитировала я старое изречение. Никогда ранее эти слова не казались мне более уместными. Я снова ощутила изнеможение и путаницу, которые царили у меня в голове, и решила удобно уложить свои много перенесшие члены на свою любимую кроватку.
Я заснула. Однако вскоре я была разбужена необычным шумом, исходившим как будто от шагов, которые приближались. Я открыла глаза и увидела впереди саму себя!
Это было мое лицо. Мое обычное выражение лица! Мое дорогое, обычное выражение лица! Это была я, именно я. Что я там делала? Ах да! Я сразу же все вспомнила. Обмен был просто таки безупречным. Ромилда стала мной, как я стала Ромилдой. Она уселась на мою кровать и сказала: «Я чувствую себя хорошо в твоем обличье! Мне всегда не терпелось вырасти, и вот я здесь. Теперь я большая! Ах-ах-ах.»
«А мне, Ромилда, не нравится быть тобой. Ради бога, не обижайся. Более того, хотя я и помолодела, мне хочется вернуться к своей жизни, мне нужно мое тело и мое лицо!»
«Должно быть здесь произошла ошибка, подмена, я не знаю какого масштаба», - сказала она, «возможно, проблема в дозе анестезии».
«Возможно, но я не хочу более оставаться под анестезией, я хочу проснуться от этого сна».
«Ну, так что же ты ждешь, просыпайся! Просыпайся. Просыпайся. Просыпайся».
Кто-то тряс меня, продолжая повторять это слово.
Мой муж смотрел на меня, когда я открыла, я сказала:
«О-ох! Наконец-то! Ты проснулась. Все кончено. Спицы из твоих колен – изъяты. Как ты себя чувствуешь? Все прошло очень хорошо. Завтра ты вернешься домой, и тогда все будет точно окончено».
Сон! Значит, все это было всего лишь сном, бредом, вызванным анестезией». Однако Ромилда принадлежала к реальности, и знакомство с ней должно быть сильно впечатлило меня.
Меня захватила и впечатлила эта ее манера всецелой надменности, это ее поведение испуганного ребенка, который храбрится, выставляя напоказ холодность и высокомерие. Красивая девушка, которая никогда ни с кем не разговаривала по душам, которой родители отказали в своем присутствии и участии, даже в такой деликатный момент ее жизни, каким является хирургическая операция. Она говорила со мной вызывающим тоном, демонстрируя, что ей ничто и никто не нужен, не зная, что все дети нуждаются в любви, нуждаются в том, чтобы кто-то всегда был рядом, и чтобы этот кто-то мог бы любить их в любой момент их жизни.